Владимир Захаров / Валентина Малахова
создатели литературной экспозиции «Дома Музея Лермонтова в Тамани»
1837 год стал знаменательным в творческой судьбе Михаила Юрьевича Лермонтова. За несколько дней его имя стало известно всей читающей России. Вечером 27 января в Петербурге узнали о трагической дуэли А.С.Пушкина. «Пистолетный выстрел, убивший Пушкина, разбудил душу Лермонтова», — напишет позже А.И.Герцен. Уже на следующий день молодой поэт показал друзьям только что написанное стихотворение:
«Погиб поэт! — невольник чести…»
Читатели прекрасно понимали, кого имел в виду Лермонтов, когда писал: «Вы, жадною толпой стоящие у трона…» Поняли это и при дворе 20 февраля. Разгневанный царь приказал арестовать сочинителя «возмутительных» стихов и начать следствие. Наказание не заставило себя ждать. Уже 25 февраля военный министр А.И.Чернышев доносил шефу жандармов А.Х.Бенкендорфу: «Лейб-гвардии гусарского полка корнета Лермонтова за сочинение известных вашему сиятельству стихов перевести тем же чином в Нижегородский драгунский полк».
« Ссылка на Кавказ…
И мысли далеко несутся,
И полон ум желаний, и страстей
И кровь кипит…»
напишет Лермонтов, уже зная об отъезде. Из Петербурга он успел послать Раевскому письмо: «Прощай, мой друг. Я буду тебе писать про страну чудес — Восток, меня утешают слова Наполеона: «Великие имена возникают на Востоке…»
Трудным был в те годы путь из Петербурга на Кавказ. 10 апреля 1837 года Лермонтов выехал из Москвы. Проехав Тульскую, Орловскую и Воронежскую губернии, прибыл к границе войска донских казаков; затем через станции при крепостях Средне-Егорлыкской, Медвежье-Колодезной и Московской проследовал к Базовой балке и Сабле. Где-то 24 апреля он въехал в Ставрополь- административный центр Кавказской линии и Черномории. Отсюда можно было попасть в Закавказье (по Военно-Грузинской дороге), на Кубань (через крепость Прочный Окоп), в Дагестан (через крепость Грозную).
Заболев по дороге, Лермонтов из Ставрополя переезжает в Пятигорский военный госпиталь. «Простудившись дорогой, я приехал на воды весь в ревматизмах; меня на руках вынесли люди из повозки, я не мог ходить…», — писал поэт Святославу Раевскому. На водах у Лермонтова изменился маршрут дальнейшего следования. В Тифлис, где стоял Нижегородский драгунский полк, он не едет. 18 июля 1837 года отправляет из Пятигорска бабушке письмо: «Эскадрон нашего полка, к которому барон Розен велел меня причислить, будет находиться в Анапе, на берегу Черного моря, при встрече государя, тут же, где отряд Вельяминова, и, следовательно, я с вод не поеду в Грузию».
Почему поэт оказался в экспедиционном отряде, а не в предписанном царем Нижегородском полку? До сих пор этот вопрос не совсем выяснен.
В то время подоплека ссылки М.Ю.Лермонтова была всем ясна: П.А.Висковатый — первый биограф Лермонтова — сказал об этом совершенно определенно: «Поэт не подозревал, что ему отрезывается путь к выслуге». Нижегородский полк стоял почти без действий. Самым же ответственным военным событием 1837 года была экспедиция за Кубань, которую возглавил сам Командующий Кавказской линией и Черноморской, генерал А.А.Вельяминов. Дядя М.Ю.Лермонтова генерал П.И.Петров — начальник штаба у А.А.Вельяминова — прекрасно понимал, что во время военных действий показать себя в бою, отличиться будет проще. А это давало повод для прощения. Но вот как отправить М.Ю.Лермонтова в экспедицию?Перевести поэта — означало нарушить волю царя, решиться на такое было весьма рискованно.
К этому делу подключили флигель-адъютанта великого князя А.И.Философова, женатого на кузине М.Ю.Лермонтова. 19 мая 1837 года А.И.Философов написал в Тифлис письмо к своему старому приятелю В.Д.Вольховскому — начальнику штаба Кавказского корпуса. Но пока письмо нашло В.Д.Вольховского в Пятигорске, в Ставрополь, в штаб войск на Кавказской линии и в Черномории пришел рапорт, подписанный тем же генерал-майором В.Д.Вольховским, датированный 10 июля 1837 года об отправлении в действующий за Кубань отряд Нижегородского драгунского полка прапорщика Лермонтова. Теперь мы знаем, кто так волновался о решении участи М.Ю.Лермонтова. Павел Иванович Петров, воспользовавшись присутствием В.Д.Вольховского в Пятигорске, просил его отдать соответствующий приказ.Позже В.Д.Вольховский в письме к А.И.Философову пишет об этом:
«На первый случай скажу, что он (Лермонтов — В.З., В.М.) по желанию ген. Петрова, тоже родственника своего, командирован за Кубань в отряд ген. Вельяминова: два-три месяца экспедиции против горцев могут быть ему небесполезны…».
Друзья рассчитывали, что прощение Лермонтова может произойти в ближайшее время. А.И.Философов, находясь на маневрах в свите великого князя Михаила Павловича, пишет жене в Петербург 1 сентября 1837 года: «Тетушке Елизавете Алексеевне (бабушка М.Ю.Лермонтова- В.З., В.М.) скажи, что граф А.Ф.Орлов сказал мне что Михайло Юрьевич будет, наверное, прощен в бытность государя в Анапе, что граф Бенкендорф два раза об этом к нему писал и во второй раз просил доложить государю, что прощение этого молодого человека он примет за личную себе награду; после этого, кажется, нельзя сомневаться, что последует милостливая резолюция». Лермонтов каким-то образом, конечно, был извещен об этих переговорах, вот почему ему надо было непременно попасть в отряд Вельяминова.
Экспедиция началась в конце апреля, прикомандирование было подписано генерал-майором Вольховским 10 июля, Лермонтов, задержавшийся из-за продолжения лечения на водах, выехал в отряд лишь в сентябре. Путь лежал по Кубанской укрепленной линии на Тамань — это была единственная дорога, по которой прапорщик мог бы безопасно добраться до Анапы-Геленджика.
В 40-е годы прошлого века из Екатеринодара до Тамани проходил почтовый тракт протяженностью 210 верст. Выехав днем 25 сентября 1837 года из Екатеринодара, Лермонтов должен был переночевать в станице Ивановской, откуда оставался дневной перегон через почтовые кордоны Копыловский, Протоцкий, Петровский, Емануиловский, Староредутский, Андреевский, станицу Темрюкскую и далее. Миновав стороной станицу Ахтанизовскую, повернув влево по берегу Таманского лимана, дорога шла на Тамань.
Выехав рано утром из Ивановской, около 9 вечера поэт прибыл в маленький приморский городок и остановился в доме, который принадлежал черноморскому казаку Федору Мыснику.
На следующий день поручик отправился в крепость Фанагорию, расположенную в двух верстах перед Таманью. Встретившись с комендантом крепости П.Я.Посылкиным, Лермонтов узнал, что ехать в район Геленджика, где должен был находится экспедиционный отряд не следует. На только что прибывшем транспорте «Буг» пришло сообщение о приказе Николая 1 распустить полки на зимние квартиры и уже 25 сентября экспедиционный отряд выступил к Ольгинскому укреплению. Комендант Фанагорийской крепости распорядился отменить подорожную и направил Нижегородского драгунского полка прапорщика Лермонтова в укрепление Ольгинское, в походный штаб Вельяминова для получения дальнейших распоряжений.
А тем временем события на берегу геленджикской бухты развивались следующим образом. 20 сентября 1837 года в 11 часов утра Николай 1 съехал с парохода на берег и прибыл в лагерь. В это время в крепости Геленджик начался пожар (загорелись сено и мука, убыток составил свыше 200 тыс. рублей). Ветер не утихал, и только к 22-му к вечеру царь смог вернуться на пароход и 23-го в 4 часа пополудни пароход снялся с якоря. Перед отправлением Николай I отдал приказ об отмене экспедиции.
25 сентября покинул геленджикскую гавань и транспорт «Буг», отправившись в Фанагорию. Как удалось выяснить Л.И.Прокопенко, в Черноморском флоте все суда были четырехмачтовые, единственный трехмачтовый был «Буг». Интересно, что Лермонтов на своем рисунке изобразил как раз трехмачтовое судно.
Нам хочется привести выписку из журнала военных действий за Кубанью в 1837 году. До сих пор этот документ никогда не цитировался.
«Сентября 25-го отряд выступил по дороге к Ольгинскому тетдепону и, прошел перевал Накко, остановился для ночлега. В ничтожной перестрелке с неприятелем мы потери не имели.
Сентября 26-го отряд выступил на рассвете и к 4 часам пополудни расположился для ночлега в 2-х верстах от укрепления Николаевского.
Сентября 27-го отряд выступил на рассвете, и к 2 часам пополудни прибыл к укреплению Абинскому, где и расположился для ночлега.
Сентября 28-го отряд выступил на рассвете. Неприятель виден был по сторонам и против арьергарда, с которыми вел перестрелку, усилившуюся при проходе войск мимо леса, находящегося в 3-х верстах от укрепления Абинского. Здесь с нашей стороны ранено рядовых 3.
На речке Кунице отряд расположился для ночлега, исключая 1-го баталиона Навагинского пехотного, 4-го баталиона Кабардинского егерского полков, и 3-х легких орудий, которые отправились с Командующим войсками на Кавказской линии генерал-лейтенантом Вельяминовым, прямо в Ольгинский тет-депон.
Сентября 29-го отряд под начальством генерал-майора Гостомилова прибыли к Ольгинскому тет-депону. Весь отряд расположился лагерем на берегу Кубани».
Тем временем 26 сентября «Буг» прибыл в Тамань и стал на фанагорийском рейде. На морской переход из Геленджика в Керчь транспортный корабль затратил меньше суток. Рисунок поэта позволил довольно точно датировать его первый приезд в Тамань. Судя по повести «Тамань», ее герой пробыл в приморском городке три ночи, а не три дня, столько же пробыл и Лермонтов. Приехав поздно вечером 26 сентября, он рано утром 28 покинул Тамань, лишь к вечеру добрался до Ивановской, и уже на следующий день 29 сентября, нижегородского драгунского полка прапорщик Лермонтов прибыл в действующий отряд в укрепление Ольгинское. Здесь Лермонтов получил следующее предписание: «Во внимание, что ваше благородие прибыли к действующему отряду по окончании первого периода экспедиции, а второй период государь-император высочайше повелеть соизволили отменить, я предписываю вам отправиться в свой полк, на проезд же ваш от укрепления Ольгинского до города Тифлиса препровождаю при сем подорожную № 21-, а прогонные извольте требовать по команде с прибытием вашим в полк».
В Ольгинском укреплении Лермонтов встретился с Н.С.Мартыновым. «Триста рублей, которые вы мне послали через Лермонтова, получил, но писем никаких, потому что его обокрали в дороге, и деньги эти, вложенные в письме, также пропали; но он, само собой разумеется, отдал мне свои»,- писал Мартынов отцу уже из Екатеринодара 5 октября.
Покинув Ольгинское в первых числах октября, прапорщик Лермонтов через Екатеринодар, Прочный Окоп прибыл в Ставрополь. Из рассказа генерала барона Е.И.фон Майделя (в передаче П.К.Мартьянова) известно, что поэт «приехал в Ставрополь совсем без вещей, которые у него дорогой были украдены и поэтому явился к начальству не тотчас по приезду в город, а когда мундир и другие вещи были приготовлены, за что он и получил выговор, так как в штабе нашли, что он должен был явиться, в чем приехал».
Деньги на пошив мундира и на приобретение украденных вещей дал взаймы Лермонтову П.И.Петров. В начале февраля 1838 года поэт выслал из Петербурга 1050 рублей в Ставрополь, сопроводив их благодарственным письмом.
В Ставрополе поэт часто встречался с Петровыми, Н.М.Сатиным, доктором Майером. Через них он познакомился с декабристами С.Кривцовым и В.Голицыным. Но вот с Александром Одоевским он вряд ли мог встретиться в городе. Декабрист в сопровождении тобольского казака Тверитинова выехал к месту назначения в Нижегородский драгунский полк 8 октября. Для Лермонтова это были лишь первые дни пребывания в Ставрополе. К тому же А.И.Одоевского, Н.И.Лорера, М.М.Нарышкина, М.А.Назимова и А.И.Черкасова везли под конвоем. Строгости были такие, что отец А.И.Одоевского едва добился разрешения на кратковременное свидание с сыном. О таких же строгостях сообщает и декабрист А.Корнилович, которого везли в тот же Нижегородский полк в 1832 году. Прибывших 8 октября в Ставрополь декабристов, кого в тот же день, а кого на следующий выслали под конвоем в приписанные полки. Встреча двух поэтов — Лермонтова и Одоевского – по всей видимости, произошла в Царских Колодцах в Грузии, куда Одоевский прибыл 7 ноября 1837 года.
Я знал его:
Мы странствовали с ним
В горах Востока,
и тоску изгнанья
Делили дружно…
В этом стихотворении, написанном после смерти друга, Лермонтов вспоминал о своей конкретной встрече с декабристом. Пока Лермонтов находился в Ставрополе, в Тифлисе 11 октября был отдан высочайший приказ по кавалерии о переводе «прапорщика Лермонтова лейб-гвардии в Гродненский гусарский полк корнетом». Прибыв в ноябре 1837 г. в свой Нижегородский драгунский полк 25, Лермонтов был уже выключен из списков полка. Поэт возвращается в Петербург.
Сколько же времени Лермонтов провел в поездке по дорогам Краснодарского края? Нам кажется, что установить такие даты с большей мерой достоверности, сейчас уже возможно. За основу можно взять конкретно документированную дату пребывания Лермонтова в нашем крае ( в Ольгинском укреплении) и сделать сопоставления с дневными переездами как современников Лермонтова (сведения взяты из неопубликованного дневника неизвестного офицера, участвовавшего в экспедиции Вельяминова 1837 года), так и лиц, проезжавших по Кубанской укрепленной линии в 1820 г. (Г.В.Гераков, А.С.Пушкин). Хронологическая картина пребывания Лермонтова на Кубани в 1837 году выглядит следующим образом.
Около 23 сентября покинул Ставрополь, и в тот же день прибыл в Прочный Окоп. 25 сентября находился в Екатеринодаре, с 25 по утро 26- Ивановской, вечером 26- прибыл в Тамань, а 28 сентября выехал из Тамани. В Геленджик, к сожалению, попасть Лермонтову так и не удалось.
Покинув Тамань, М.Ю.Лермонтов, конечно, не думал, что вновь окажется на Кубани. И все же ему пришлось побывать в приморском городке еще раз.
Вернувшись с Кавказа в январе 1838 года, Лермонтов три месяца служил в Новгородской губернии в Гродненском полку, 9 апреля переведен в лейб-гвардии гусарский полк. 6 декабря 1839 года Лермонтов был произведен из корнетов в поручики. После дуэли с сыном французского посланника де Барантом Лермонтов был арестован. Следствие затянулось почти на два месяца. 13 апреля 1840 года Николай I наложил резолюцию на дело о дуэли: «Поручика Лермонтова перевесть в Тенгинский пехотный полк тем же чином». Итак, ссылка на Кубань, в Черноморию, где располагались отряды Тенгинского полка.
10 июня 1840 года Лермонтов вновь прибывает в Ставрополь, где пробыл до 17 июня. 18 июня он покинул город и выехал в экспедицию генерал-лейтенанта А.Б.Галафеева в Малую Чечню. В течении всего лета и осени, вплоть до 20 ноября, поручик находился в экспедиции, лишь на незначительное время приезжая в Ставрополь и Пятигорск.
В альбоме А.А.Капнист, хранящемся в Государственной библиотеке СССР им. В.И.Ленина и исписанном рукою декабриста Н.И.Лорера, под заглавием «Мое первое знакомство с Лермонтовым» имеется запись: «Я жил тогда в Фанагорийской крепости в Черномории. В одно утро явился ко мне молодой человек, в сюртуке нашего Тенгинского полка, и рекомендовался поручиком Лермонтовым, переведенным из лейб-гусарского полка — он привез мне из Петербурга от племянницы моей Александры Осиповны Смирновой письмо и книгу…». Здесь указано конкретное место встречи — Фанагорийская крепость, т.е. в двух верстах перед Таманью.
Большинство рот Тенгинского полка были в течении нескольских лет разбросаны по укреплениям восточного берега Черного моря. В течение зимы 1840-1841 гг. роты, как пишет историк полка Д.В.Ракович, «…усиленно трудились над приведением укреплений в оборонительное положение…Только Анапа, полковая наша штаб-квартира, производила впечатление города с довольно удобными домиками».
Итак, путь Лермонтова лежал в крепость Анапу, проехать куда можно было только через Тамань. Вторая дорога через укрепление Абинское была далеко не безопасна и практически еще не использовалась. Встретившись в декабре в Тамани с Лорером, Лермонтов отправился дальше, как отметил декабрист: « Он ехал в штаб полка явиться начальству». 23 апреля 1841 года приказом по Тенгинскому пехотному полку поручик Лермонтов был назначен в батальон К.К.Данзаса, но прибыть на Кубань Лермонтову больше не удалось. Последний раз имя поэта упоминается в документах Тенгинского полка в приказе № 302 от 1 ноября 1841 года. Под шестым параграфом значилось: «Высочайшим приказом в 12 день прошлого сентября сего года выключен умершим поручик Лермонтов, о чем по полку, объявляя, предписываю его из списочного состояния исключить».