В апреле 1841 г., накануне последнего отъезда на Кавказ, М.Ю. Лермонтов, навестил В. Ф. Одоевского и получил от него чистый альбом с надписью: «Поэту Лермонтову дается моя старая и любимая книга с тем, чтобы он возвратил мне ее сам, и всю исписанную». Одоевский хотел ободрить уезжавшего друга, он знал о дурных предчувствиях поэта и потому настаивал на том, чтобы альбом, заполненный новыми стихами, Лермонтов возвратил сам.
Читать далееВерный дорогой привычке, М.Ю. Лермонтов приехал провести вечер к Карамзиным, сказать грустное прости собравшимся друзьям.
Впоследствии Е. П. Ростопчина в своем известном письме к А. Дюма-отцу вспоминала: «Во время всего ужина и на прощанье Лермонтов только и говорил об ожидавшей его скорой смерти. Я заставляла его молчать и стала смеяться над его казавшимися пустыми предчувствиями, но они поневоле на меня влияли и сжимали сердце».
Вскоре, в конце этого трагического 1841 года, Е. П. Ростопчина в стихотворении «Пустой альбом» вспомнила свои встречи с Лермонтовым, вечера у Карамзиных и прощальный ужин. Ей удалось воссоздать дружескую атмосферу карамзинского кружка и живой облик поэта:
Но лишь для нас, лишь в тесном круге нашем
Самим собой, веселым, остроумным,
Мечтательным и искренним он был.
Лишь нам одним он речью, чувства полной,
Передавал всю бешеную повесть
Младых годов, ряд пестрых приключений
Бывалых дней, и зреющие думы
Текущия поры… Но лишь меж нас, —
На ужинах заветных, при заре
(В приюте том, где лишь немногим рад
Разборчиво-приветливый хозяин), —
Он отдыхал в беседе непритворной,
Он находил свободу и простор,
И кров как будто свой, и быт семейный…
О! живо помню я тот грустный вечер,
Когда его мы вместе провожали,
Когда ему желали дружно мы
Счастливый путь, счастливейший возврат;
Как он тогда предчувствием невольным
Нас испугал! Как нехотя, как скорбно
Прощался он!.. Как верно сердце в нем
Недоброе, тоскуя, предвещало!
