Верный дорогой привычке, М.Ю. Лермонтов приехал провести  вечер к Карамзиным, сказать грустное  прости собравшимся друзьям.

Впоследствии  Е. П. Ростопчина в своем известном письме к А. Дюма-отцу вспоминала: «Во время всего ужина и на прощанье Лермонтов только и говорил об ожидавшей его скорой смерти. Я заставляла его молчать и стала смеяться над его казавшимися пустыми предчувствиями, но они поневоле на меня влияли и сжимали сердце».

Вскоре, в конце этого трагического 1841 года, Е. П. Ростопчина в стихотворении «Пустой альбом» вспомнила свои встречи с Лермонтовым, вечера у Карамзиных и прощальный ужин. Ей удалось воссоздать дружескую атмосферу карамзинского кружка и живой облик поэта:

Но лишь для нас, лишь в тесном круге нашем
Самим собой, веселым, остроумным,
Мечтательным и искренним он был.
Лишь нам одним он речью, чувства полной,
Передавал всю бешеную повесть

Младых годов, ряд пестрых приключений
Бывалых дней, и зреющие думы
Текущия поры… Но лишь меж нас, —
На ужинах заветных, при заре
(В приюте том, где лишь немногим рад
Разборчиво-приветливый хозяин), —
Он отдыхал в беседе непритворной,
Он находил свободу и простор,
И кров как будто свой, и быт семейный…
О! живо помню я тот грустный вечер,
Когда его мы вместе провожали,
Когда ему желали дружно мы
Счастливый путь, счастливейший возврат;
Как он тогда предчувствием невольным
Нас испугал! Как нехотя, как скорбно
Прощался он!.. Как верно сердце в нем
Недоброе, тоскуя, предвещало!

         По сей день читателя волнует не только творчество, но и судьба самого Лермонтова — яркая, короткая, трагическая, беспощадная, болью отзывающаяся в сердце тех, кому дорога отечественная культура.

                       Меняют русла и теченье реки,

                       Меняются названья городов,

                       А Лермонтов есть Лермонтов навеки –

                       Ровесник новых и былых годов.

                       Я Лермонтова не видал живого,

                       Но предо мной он все равно живой:

                       Поэта русского живое слово

                       Живет своею жизнью вековой.

                                                         (П. Дружинин)

      Впервые М.Ю. Лермонтов мог увидеть Николая I в 1830 году, когда учился в Московском Университетском Благородном пансионе, а впоследствии  во время учебы в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, и во время службы на Кавказе.

          Николай I был равнодушен ко всякому роду художественной словесности, но после того, как император получил стихотворение М.Ю. Лермонтова «Смерть поэта», переданное шефом корпуса жандармов А.Х. Бенкендорфом, эмоциональность по поводу Лермонтова стала понятна. Императора разгневали последние строки стихотворения, в которых ответственность за гибель А.С. Пушкина возлагалась на аристократию.  Николай I даже послал к Лермонтову доктора «удостовериться, не помешан ли он».  Стихотворение «Смерть поэта» стало причиной первой ссылки Михаила Юрьевича.

          По возвращению из ссылки Лермонтов пишет роман «Герой нашего времени». Николай I,  прочитав вторую часть романа, понял, что Лермонтов не исправился.  И после громкой  истории  вокруг  дуэли  с де Барантом  вынес окончательное решение по делу о суде над М.Ю. Лермонтовым. Он отменил решение о трехмесячном аресте и приказал ограничиться только переводом из гвардии в пехотный полк. Таким образом, он смягчил наказание Лермонтову, но  велел не поощрять его за боевые заслуги. На представление к ордену Святого Станислава 3-й степени за храбрость, проявленную Лермонтовым в сражении при реке Валерик, наложена резолюция — не «изволил изъявить монаршего согласия». А затем вычеркнули из списков награжденных, как опального поэта в представлении к награде за осеннюю экспедицию 1840 года.

      Узнав о смерти М.Ю. Лермонтова на дуэли с Н.С. Мартыновым, император произнес: «… тот, кто мог заменить нам Пушкина, убит».