Весной 1837 года стало известно, что осенью государь собирается на Кавказ с инспекторской поездкой. Впервые из русских императоров. Все силы командования Кавказской линией и черноморией были брошены на подготовку этого визита. К середине сентября 1837 года, моменту, когда поэт прибыл в «самый скверный городишко», — Тамань была переполнена воинским начальством, которое готовилось к встрече императора Николая I, чей корабль со дня на день должен был бросить якорь в Таманском заливе. Именно поэтому нигде не было свободных комнат и Лермонтов с трудом отыскал ночлег. Поскольку гостиниц в Тамани в то время не существовало, приезжих офицеров и чиновников селили в снимаемых у местных жителей домах. Но в тот момент все свободное жилье было заселено офицерами, поэтому Лермонтову пришлось довольствоваться домиком на окраине. Лишь к середине XIX века в Тамани наконец появилась гостиница. Этнограф Иван Попко в своем очерке о Тамани, опубликованном в 1858 году, отмечает: «Общественных заведений, кроме убогой гостиницы и первоначального училища, никаких. <…> В Тамани одна пристань для мелких судов, одна церковь каменная, 10 лавок».

       Имея незаурядную внешность, талантливая, открытая, обладающая даром блестящего разговора юная Додо, так называли её самые близкие и родные  люди, пользовалась успехом в свете. На очаровательную и подающую надежды поэтессу обратил внимание и начинающий поэт М.Ю. Лермонтов: он посвятил ей стихотворение «Крест на скале», а также мадригал «Додо».

       Личное знакомство Ростопчиной с Лермонтовым произошло у Карамзиных в 1841 году, когда поэт приехал с Кавказа в Петербург. Они стали часто встречаться и очень подружились. В апреле 1841 года, после того как Михаил Лермонтов получил предписание выехать в Тенгинский полк на Кавказ, друзья устроили ему прощальный вечер у Карамзиных, на котором он много общался с Евдокией Петровной и поделился с ней мыслями о скорой своей смерти. Графиня пыталась ободрять поэта в последнюю их встречу, однако она и сама словно что-то чувствовала и через несколько дней после его отъезда передала бабушке Лермонтова для пересылки внуку сборник своих стихов с дарственной надписью. Посылка с ее книгой пришла, когда поэта уже не было в живых.

      Потрясенная смертью Лермонтова Ростопчина в 1841 году в стихотворении «Пустой альбом» создает образ трагически погибшего поэта. Ей же принадлежит цикл стихов, посвященных Лермонтову, и пьеса «На дорогу», написанная в напутствие отправлявшемуся на Кавказ поэту.

      Поэтесса, переводчица, драматург, прозаик  Евдокия Ростопчина до конца дней своих хранила подаренный Лермонтовым в прощальный вечер у Карамзиных альбом, в котором поэт оставил свое последнее посвящение ей.

      Запись турецкой сказки «Ашик-Кериб»  была обнаружена среди бумаг  Лермонтова  и впервые была опубликована в литературном сборнике В.А. Соллогуба «Вчера и сегодня» (кн. II, 1846, стр. 159 – 167). Автограф сказки М.Ю. Лермонтова только в 1936 году поступил в ИМЛИ им. М. Горького из частного собрания А.С. Голицыной и с 1937 года «Ашик-Кериб» печатается по автографу.

     Сказку «Ашик-Кериб» М.Ю. Лермонтов написал в 1837 году,  странствуя по Кавказу во время первой ссылки, интересуясь местным фольклором, изучая татарский язык. В письме к другу С.Раевскому поэт писал: «…изъездил Линию всю вдоль, от Кизляра до Тамани, переехал горы, был в Шуше, в Кубе, в Шемахе и Кахетии… Начал учить татарский язык, который здесь, и вообще в Азии, необходим…»  В то время по обширной территории  Кизляро-Моздокского уезда Ставропольской губернии  кочевали предки  некоторых туркменских родов, покинувшие свои насиженные племена еще  в незапамятные времена. В Ставрополе ежегодно с 12 по 24 октября проводилась ивановская ярмарка, куда съезжались представители всех народов Северного Кавказа. И лермонтоведы  считают, что Михаил Юрьевич в эти дни 1837 года был в  Ставрополе, где, как   и во время поездок, имел встречи  со ставропольскими туркменами, от которых мог слышать народные сказания «Кыса и Юсуф», » Ашик- Керем», «Безоглан» и др. Сказки об Ашик-Керибе очень популярны  у тюркских народов.  От Аганфела Архипова, журналиста  и этнографа, Лермонтов  также мог слышать турецкие варианты сказки, в основе которой лежит древний сюжет «муж (жених) на свадьбе своей жены (невесты)».

       Сказка М.Ю. Лермонтова легла в основу оперы З. Гаджибекова «Ашуг-Гариб» (1916 г., Баку), оперы Р.М. Глиэра «Шахсенем» 1938 г., ГАБТ),  балета Б.В. Асафьева «Ашик-Кериб» (1941 г., Ленинградский Малый оперный театр). В 1988 году  на киностудии Грузия-фильм был снят художественный фильм (драма) «Ашик-Кериб»  (реж. Д. Абашидзе и С. Параджанов).

      В фондах Таманского музея сказка представлена разными изданиями, на разных языках, с иллюстрациями.

       Михаил Юрьевич несколько раз переписывал пьесу, порой внося в нее значительные изменения: в систему персонажей; не было постоянным количество актов, название. Ни одна редакция не была одобрена. В 1835 г. Лермонтов писал директору императорских петербургских театров А.М. Гедеонову: «Возвращенную цензурою мою пьесу «Маскарад» я пополнил четвертым актом, с которым, надеюсь, будет одобрена цензором». Читатель познакомился с «Маскарадом» только после смерти автора; он был опубликован в 1842 году.    Когда драма была напечатана, то вызвала ряд неодобрительных отзывов критики. Им противостояла оценка Белинского, увидевшего в «Маскараде» произведение, достойное гения Лермонтова. В нем, писал Белинский, «нельзя не увидеть следы его мощного, крепкого таланта; так везде видны следы льва, где бы ни прошел он».

      В первое время «Маскарад» мог появляться на профессиональной сцене только по инициативе отдельных актеров, как бенефисная пьеса, в сопровождении водевилей или фарсов.

       И лишь в 1862 г. «Маскарад» был допущен для представления на официальной сцене. 24 сентября 1862 драму поставил Малый театр.  Зрители увидели на сцене «век блестящий», но вторая часть двуединой формулы Лермонтова век «ничтожный» не могла быть полностью раскрыта театром.  «Маскарад» шел с большими купюрами.

       В 1952 г. Малый театр  вернулся к «Маскараду», режиссер Л. В. Варпаховский, худ. Э. Г. Стенберг, муз. С. С. Прокофьева, в ролях: Арбенин — М. И. Царев, Нина — К. Ф. Роек, Неизвестный — В. В. Кенигсон, баронесса Штраль — Э. А. Быстрицкая, Казарин — Е. П. Велихов, Звездич — В. А. Ткаченко, Шприх — Н. В. Подгорный). Особенностью трагедии героев в спектакле становится ее публичность. Толпа — «пестрый сброд», постоянно наблюдающая за героями, возведена в образ первостепенного значения. Спектакль начинался прологом — маскарадными танцами. По кругу двигались пары, в размеренном и как бы мертвенном ритме, как цепь людей, спаянных единым хищным устремлением. Это движение «массовки» по кругу — лейтмотив спектакля.

      В послевоенные годы «Маскарад» входит в число пьес, ставших школой создания психологически-наполненных характеров.

      В 50-70-е годы XX века к «Маскараду» обращались театры периферии и национальных республик, чаще всего давая традиционное решение спектакля. Герой трактовался как порождение и жертва своего века. Некоторые спектакли отличались полемичностью, оригинальностью и своеобразием режиссерского замысла, и рядом значительных актерских работ. 8 октября 1952 года состоялась премьера «Маскарада» на сцене Киевского театра им. Л. Украинки (режиссер народный артист СССР Хохлов К.П.)

       Критика особенно выделяла постановки Армянского театра им. Г. Сундукяна (1949) Ереванский театр показал углубленно-психологический спектакль. Арбенин (В. Б. Вагаршян) — человек, лишенный иллюзий. Его любовь — радость мыслителя, вдруг нашедшего гармонию. Он всеми силами души стремится отбросить мысль об измене, готов даже обмануть себя и только «явные» улики (перехваченное письмо) вынуждают его к мести. В сцене смерти Нины он играет страдание.

      В 1964 г. «Маскарад» поставлен театром имени Моссовета.  Режиссер Завадский Ю.А. вместе с И. Анисимовой — Вольф дал новое сценическое решение спектакля. В ролях: Арбенин – Н.Д. Мордвинов, Нина — Т. А. Чернова, Неизвестный — А. А. Консовский,  Звездич — В.Б. Бероев, Казарин — С.С. Годзи и К.К. Михайлов, баронесса Штраль — И. П. Карташова, Шприх — Б. А. Лавров. Пафос нового спектакля — конфликт между одухотворенностью и бездушием, столкновение романтики и прозы жизни.

       В постановке 1982 г. Краснодарского драмтеатра им. Горького, режиссер М.А. Куликовский, через весь спектакль проходила мысль о губительной силе «света», способного морально уничтожить всех, кто отличается от него.

      В XXI веке лермонтовский «Маскарад» оказался наиболее востребованным театрами. Однако зачастую современный зритель лишен возможности увидеть интересный классический спектакль. На театральных сценах ставятся экспериментальные постановки с обедненным, схематичным прочтением текста произведения. На фоне постмодернистских экспериментов и изысков не может не радовать внимательное прочтение лермонтовских текстов и обращение к классическим театральным традициям.

       Таков спектакль Тверского академического театра в постановке — В. А. Ефремова (Арбенин — Юченков К., Нина – Панкова А.). Финал спектакля, безусловно, трагичен. Но трагичен так, что нам, людям 21-го века со всем его прагматизмом, невозможно не понять возвышающую силу этой драмы на наши души.

     Сестра бабушки поэта, Екатерина Алексеевна, после смерти мужа генерал-майора А. В. Хастатова, унаследовала на Кавказе имение Шелкозаводское, или «Земной рай» (близ Кизляра на Тереке), и усадьбу в Горячеводске, куда в 1820 и в 1825 приезжал Лермонтов с бабушкой. Рассказы «авангардной помещицы» Екатерины Алексеевны о быте и нравах кавказских горцев, о войне на Кавказе отразились в ранних поэмах Лермонтова «Черкесы», «Кавказский пленник», «Каллы», «аул Бастунджи», «Хаджи Абрек». Когда тетушка приезжала к дочке Марии Акимовне (в замужестве Шан-Гирей) в Апалиху, близ Тархан, Лермонтов также встречался с ней. Мария Михайловна, в свою очередь, была дружна с матерью Лермонтова, и после ее смерти у нее к Михаилу Лермонтову было материнское отношение. Первый рисунок Лермонтова в альбоме Марии Михайловны помечен 1825 годом. К ней в письмах Лермонтов посылал свои стихи и рисунки. Старший сын Марии Акимовны, Аким Павлович, был взят в Тарханы, где воспитывался с Лермонтовым около двух лет, и потом находился рядом с поэтом на протяжении всей его жизни: общались в Москве, в Петербурге, играли в шахматы, обсуждали прочитанное. Аким Павлович был одним из немногих, посвященных в творческие замыслы поэта. Лермонтов диктовал ему свои сочинения. В частности, повесть «Тамань» до нас дошла в рукописи именно Акима Павловича. В день 40-летия со дня смерти Лермонтова  15 июля 1881 года Аким Павлович выступал в Пятигорске с воспоминаниями. Там же встретился с П.А. Висковатовым и оказал ему помощь в работе над биографией поэта. С другими детьми Марии Акимовны Лермонтов был также в дружеских отношениях: у Алексея Павловича хранилась так называемая Маскарадная книга, в которую Лермонтов  записал новогодние мадригалы (под 1831), Екатерине Павловне принадлежала рукопись «Вадим», а Николая Павловича («Николеньку») Лермонтов «таскает», с ним «бесится» (из письма Е.А. Верещагиной к А.М. Верещагиной, 1838 г.).

     Кузены и кузины Лермонтова по материнской линии  часто были ровесниками поэта, тесно общались с ним в Москве, Петербурге, на Кавказе.

    С Николаем Аркадьевичем  разговор о дуэли А.С. Пушкина с Ж.Дантесом  послужит для Лермонтова толчком к написанию последних шестнадцати строк стихотворения «Смерть поэта». После гибели Лермонтова на Кавказе именно Николай Аркадьевич через А.А. Хастатова вернул В.Ф. Одоевскому записную книжку с последними стихами поэта.

     Алексей Аркадьевич (Монго), по просьбе бабушки поэта, был рядом с Михаилом Юрьевичем и охлаждал его горячий нрав.    Начало близкой дружбы с 1832 года: окончили Школу гвардейских подпрапорщиков, служили в Лейб-гвардии Гусарском полку в Царском селе, проводили свободное время, о чем рассказывает поэма Лермонтова «Монго»(1836). В 1837 году Столыпин по собственной инициативе едет вслед за Лермонтовым на Кавказ и переводится в Нижегородский Драгунский полк, в котором служит его друг и родственник. В 1838-1839 годах они оба вновь служат в Царском Селе в Лейб-гвардии Гусарском полку, живут вместе на квартире, где постоянно собирается множество офицеров полка. В 1839 году Алексей выходит в отставку, однако в связи с дуэлью Лермонтова с Барантом, на которой Столыпин был секундантом, снова отправляется вслед за родственником на Кавказ. Были участниками кровопролитных сражений лета и осени 1840 года. Жили вместе в Пятигорске в 1841 году. На дуэли Лермонтова с Мартыновым Н.С.  Монго опять же был секундантом поэта. Он и хоронил близкого друга. В 1843 году  Алексей Аркадьевич, будучи во Франции, публикует свой перевод «Героя нашего времени».

      Другой дядя, Дмитрий Аркадьевич,  напишет романсы на слова поэта «Два великана» и «Люблю тебя нездешней страстью».

     После смерти Михаила Юрьевича, благодаря воспоминаниям его родственников, написана биография поэта. Многие передавали лермонтоведам то, что принадлежало Михаилу Юрьевичу. Но нельзя не пожалеть о том, что некоторые не записали своих воспоминаний и по сей день очень много темных пятен в биографии поэта…

В семье капитана Юрия Петровича Лермонтова и Марии Михайловны (урожденной Арсеньевой) в ночь со 2 на 3 октября (по старому стилю) 1814 года родился Михаил Юрьевич Лермонтов в доме генерал-майора Ф.Н. Толя напротив Красных ворот.

      Крестины будущего поэта прошли в церкви Трех Святителей у Красных Ворот (Москва) 11 октября того же года. Восприемниками (крестными) Михаила были «господин коллежский асессор Фома Васильев Хотяинцев …»и «… вдовствующая госпожа гвардии порутчица Елисавета Алексеевна Арсеньева…» – бабушка Лермонтова.

      После 8 марта 1815 года Лермонтовы с сыном Михаилом и Арсеньевой Е.А. выехали из Москвы в имение Тарханы, Чембарского уезда Пензенской области, где и прошли детские годы поэта.

Верный дорогой привычке, М.Ю. Лермонтов приехал провести  вечер к Карамзиным, сказать грустное  прости собравшимся друзьям.

Впоследствии  Е. П. Ростопчина в своем известном письме к А. Дюма-отцу вспоминала: «Во время всего ужина и на прощанье Лермонтов только и говорил об ожидавшей его скорой смерти. Я заставляла его молчать и стала смеяться над его казавшимися пустыми предчувствиями, но они поневоле на меня влияли и сжимали сердце».

Вскоре, в конце этого трагического 1841 года, Е. П. Ростопчина в стихотворении «Пустой альбом» вспомнила свои встречи с Лермонтовым, вечера у Карамзиных и прощальный ужин. Ей удалось воссоздать дружескую атмосферу карамзинского кружка и живой облик поэта:

Но лишь для нас, лишь в тесном круге нашем
Самим собой, веселым, остроумным,
Мечтательным и искренним он был.
Лишь нам одним он речью, чувства полной,
Передавал всю бешеную повесть

Младых годов, ряд пестрых приключений
Бывалых дней, и зреющие думы
Текущия поры… Но лишь меж нас, —
На ужинах заветных, при заре
(В приюте том, где лишь немногим рад
Разборчиво-приветливый хозяин), —
Он отдыхал в беседе непритворной,
Он находил свободу и простор,
И кров как будто свой, и быт семейный…
О! живо помню я тот грустный вечер,
Когда его мы вместе провожали,
Когда ему желали дружно мы
Счастливый путь, счастливейший возврат;
Как он тогда предчувствием невольным
Нас испугал! Как нехотя, как скорбно
Прощался он!.. Как верно сердце в нем
Недоброе, тоскуя, предвещало!